Не надо впадать в крайности - 2

Удивляюсь я на некоторых. Совсем недавно попенял я через газету одному товарищу, что нехорошо, дескать, передёргивать факты и возводить напраслину на порядочных людей. Мягко так попенял, почти по-дружески. И что же?

Не прошло трёх месяцев, как в той же газете, в тот же адрес — опять звучат какие-то нелепые обвинения. Да что на Лаптеве свет клином сошёлся? Писать больше не о чём? Совсем недавно газета «Восточно-Сибирские вести» самого губернатора не боялась критиковать, и в хвост, понимаешь, его и в гриву жучила – приятно было почитать! А теперь, вот, скатилась на какие-то малоприятные личности вроде руководителя местной писательской организации, никому не известного писателя Лаптева. И на всех материалах налёт какой-то мелкотравчатости, скрытого угодничества перед властью. Неудивительно, что газета потеряла свою читательскую аудиторию. Оно всегда так происходит: сначала у издания лицо пропадает, затем читатель отворачивается, а после всё остальное куда-то улетучивается. Призадуматься бы главному редактору: куда он со своей командой грёбет, во имя какой светлой цели работает. Впрочем, у главных редакторов, похоже, своё прокрустово ложе.

Но в сторону общие рассуждения. Поводом для настоящей статьи стала публикация в газете некоего неизвестного мне Михаила Нашиванова, озаглавленная хлёстко и вызывающе: «Прокрустово ложе иркутских литераторов». Прочитал я эту писанину и задумался: зачем Нашиванов написал сей пасквиль? На каком основании обвинил в грубости и хамстве сотрудников Дома литераторов? Зачем утверждает, что существует некое особое отношение руководства писательской организации к тем, кто «не с ихнего двора»? И с чего взял, что «главным исполнителем черновой работы является художественный редактор журнала «Сибирь» Валентина Андреевна Семёнова», которая, дескать, блестяще выполняет указание руководства «не пущать» посторонних авторов? И зачем он приплёл сюда конфликт с группой литераторов во главе с Румянцевым, о котором он имеет столь же мало понятия, как и о каком-нибудь спутнике Юпитера? Что это: плод больной фантазии? Следствие гипертрофированного самолюбия? Или простая невоздержанность и бескультурие?.. Трудно так сразу и решить.

Что же произошло на самом деле?

Бесстрастные факты таковы. Михаил Нашиванов принёс в редакцию журнала «Сибирь» статью, посвящённую творчеству известной иркутской поэтессы, члена писательской организации Татьяны Суровцевой (заметим в скобках, что статья была хвалебная). Статью эту редакция журнала отвергла, сославшись на её безграмотность и низкий художественный уровень. После этого автор, по его словам, написал просьбу-заявление в Иркутское отделение Союза писателей России, чтобы на одном из совещаний или заседаний «обсудили мой материал и дали объективную оценку и осудили нетактичное поведение рецензента Семёновой В.А. И чтобы она в присутствии коллег извинилась… за профессиональное оскорбление». Далее Нашиванов утверждает: «ни региональное отделение СП России, ни редколлегия журнала «Сибирь» не нашли нужным спросить с госпожи Семёновой за её оскорбительное поведение». И уже после этого ему ничего не оставалось, как сесть за стол, взять в руку авторучку и написать свои январские тезисы, полные душевной боли и неприкрытой тревоги за состояние дел в иркутской писательской организации.

И вот вам первая ложь Нашиванова: никакого заявления в писательскую организацию он не писал. Я, по крайней мере, такого заявления не видел и даже не слышал о таком. Я бываю на работе пять дней в неделю. Заходят ко мне в кабинет без доклада и без предварительной записи, прямо с улицы заходят, в шапках и в пальто, со снежинками на рукавах. Я никого из кабинета не выгоняю, а совсем наоборот, с каждым терпеливо разговариваю, не исключая и графоманов. Почему Нашиванов не удосужился поговорить со мной лично и даже по телефону не сообщил о своих проблемах? Не показал свою статью (которую я до сих пор в глаза не видел), не попытался объясниться. А что, если бы я одобрил его литературные изыски? Откуда он может знать, что против него (и таких как он) плетётся заговор? В самом деле: какой резон нам тормозить хвалебные рецензии на наших же сотрудников? (Суровцева Татьяна Николаевна, помимо того, что пишет замечательные стихи, ещё работает в Доме литераторов, ведёт литературное объединение и является официальным литконсультантом).

Нашиванов утверждает, что В.А. Семёнова его оскорбила. В конце статьи он говорит даже о хамстве, исходящем из писательской организации – и это его вторая ложь. Как он ни старается, но не может привести ни одного действительного факта оскорбления, не говоря уже о хамстве. В самом деле, нельзя же считать хамством заявление Валентины Семёновой о том, что «материал изложен на низком художественном уровне, он так беграмотно написан, что я не в состоянии дотянуть его до печатной кондиции». Да если бы подобные оценки были официально признаны хамством, так Дом литераторов давно бы уже с землёй сравняли! И если бы все отвергнутые графоманы писали обвинительные статьи в газеты, то бедным читателям читать бы нечего стало, все бы поголовно с утра до вечера обсуждали коварство эпитетов и двусмысленность архаизмов! Я бы ещё понял, если бы Нашиванов обвинил Валентину Андреевну в невнимательности, во вкусовщине (или чём-либо подобном), но причём тут хамство? Я знаю В.А. Семёнову более десяти лет и ни разу за это время не видел и ни от кого не слыхивал, чтобы она кому-нибудь нагрубила или просто подняла на кого-то голос. Все, кто когда-нибудь сотрудничал с Валентиной Андреевной, сходятся в одном: это предельно корректный, миролюбивый человек и высокопрофессиональный редактор, работать с которым почитают за честь лучшие наши писатели, признанные мастера слова. И если литературные взгляды В. Семёновой ещё можно оспаривать, то в её человеческих качествах не сомневается никто. Думаю, что с последним утверждением согласится и Виталий Зоркин, которого Нашиванов записал к себе в союзники.

Третья ложь Нашиванова заключается в том, что, дескать, существует некое указание руководства писательской организации «не пущать» тех, кто «не с нашего двора». Это уже камешек в мой огород. Но гражданин Нашиванов переоценивает мои скромные возможности. Я быть может, и хотел бы дать главному редактору «Сибири» какие-нибудь указания – да что в том толку? Дать-то я их дам – да только возьмёт ли он? Вот в чём вопрос! Я уже четыре года пытаюсь главному редактору указывать и подсказывать, уговаривать, увещевать, поправлять и даже припугивать. Ничего не помогает — прямо беда! Как не слушался меня главный редактор – так не слушается до сих пор. Я уже рукой махнул на это дело – значит, так надобно, плетью обуха не перешибёшь и всё такое. Но оказывается, есть такие наивные люди, которые считают, что руководство писательской организации зажало всех в кулак и не даёт никому продыху. Мне, с одной стороны, лестно такое о себе мнение. А с другой, как приверженец истины и фактов, я вынужден поправить завравшегося автора: ничего подобного у нас не наблюдается. Нет уже ни «нашего двора», и ни «вашего». Всё перемешалось в доме иркутских писателей, совсем как у Облонских после известного скандала. У нас ведь что-то похожее произошло. И если уж говорить о бывшем руководителе писательской организации Румянцеве, которому Нашиванов очень кстати посочувствовал, то Андрей Григорьевич является одним из самых часто печатаемых авторов журнала «Сибирь» и вниманием совсем не обижен. За один только 2004 год он получил две литературных премии: одну из рук губернатора, а другую… из моих собственных рук (а именно, премию журнала «Сибирь» им. А. Зверева). В это же самое время действующий руководитель писательской организации (то есть я) – один из самых редко печатаемых авторов «Сибири». Начиная с 2000-го года я напечатал в «Сибири» один коротенький отчёт о своём участии в работе 12-го съезда писателей России. Вот тебе и «наши-ваши».

Что сказать в заключение? Воскликнуть вслед за Гоголем: грустно на этом свете, господа? Или призвать всех к взаимному уважению? Попенять на нестребимость пошлости, глупости и бездарности в этом мире? Всё это бесполезно. Благие призывы ни к чему не ведут, никого не спасают.

С чем я всех и поздравляю!